В постели с врагом - Страница 18

Остатки здравого смысла подсказывали: да, она и впрямь в жизни не испытывала ничего подобного. И даже вообразить не могла, что однажды ей захочется этого. Что она станет радоваться каждому прикосновению и жадно предвкушать следующее.

— Чего ты от меня хочешь? — глухо выдохнула она.

— Всего. — Голос его понизился до хриплого шепота, одно-единственное слово прозвучало обещанием. Если не угрозой.

Гийом вновь поцеловал ее — таким же неспешным, чувственным поцелуем, в то время как пальцы его продолжали свою игру, лаская и дразня налившуюся грудь, вынуждая молодую женщину вздыхать от наслаждения, не отрываясь от его губ. Она так и не поняла, когда именно он расстегнул молнию на ее платье, просто в какой-то момент шелковая ткань соскользнула с ее разгоряченного тела вниз, к бедрам.

Гийом восторженно прорычал что-то и снова склонился над ней. Она вздрогнула всем телом, когда влажный язык, словно огнем, обжег ее сосок.

Лилиан тихо охнула, и Гийом тут же встревоженно приподнял голову. Карие глаза его туманила жаркая истома.

— Тебе не нравится?

— Нравится… даже слишком… Нестерпимо нравится, — прошептала она.

Гийом по очереди погладил пальцем сначала правый сосок, затем левый.

— Они похожи на крохотные розочки, — негромко сказал он. — Только куда прекраснее.

А Лилиан уже лихорадочно теребила пуговицы его рубашки, стремясь поскорее расстегнуть их и коснуться горячей, поросшей жесткими волосками кожи. Гийом принялся помогать ей и, едва справившись с последней пуговицей, рывком приподнял Лилиан и торжествующе прижал к себе так, что обнаженная грудь молодой женщины прильнула к его груди.

С удвоенным пылом он припал к ее губам.

Лилиан прижималась к нему, самозабвенно и покорно, забыв обо всем, кроме требовательного, языческого повеления плоти.

Гийом вдруг резко отстранился, поставил ее на ноги — и Лилиан недоуменно замерла. А он, улыбаясь своей неспешной многозначительной улыбкой, провел ладонями по ее телу, Окончательно освобождая от платья. И завороженно залюбовался ею, наслаждаясь контрастом снежно-белой кожи и иссиня-черных кудрей. Кроме узкой полоски кремового шелка на бедрах, ничто больше не прикрывало ее наготы.

— Весь вечер я представлял, как ты будешь выглядеть в этот момент, но ты прекраснее любой фантазии, моя Лилиан, — промолвил Гийом.

Он сомкнул пальцы на ее тонкой талии и тихо добавил:

— Потому что ты — настоящая. — Широкая ладонь легла на ее живот. — И теплая.

Рука скользнула ниже, легла поверх невесомого шелка, отыскала разгоряченное лоно. И с места уже не стронулась.

— И ты хочешь меня, — хрипло докончил он.

Одним ловким движением Гийом, словно играючи, подхватил ее на руки и зашагал из гостиной. Пересек прихожую и окунулся в ослепительную белизну спальни. По-прежнему держа Лилиан на руках, он наклонился, включил ночник, сдернул кружевное покрывало и опустил ее на постель.

Молодая женщина смотрела на него из-под полуопущенных век и чувствовала, как глухо колотится ее сердце, как бурно вздымается и опадает грудь… Нервная дрожь лишь придала наслаждению дополнительную остроту. В свете ночника выражение лица Гийома казалось незнакомым — хищным и беспощадным. И в груди у нее на мгновение стеснилось.

— Что-то не так?

— Все просто чудесно. — Гийом широко улыбнулся — и мрачной жестокости как не бывало. Или это у нее воображение разыгралось? — Вот только слишком много на тебе надето, ma belle.

— На тебе тоже, — еле слышно прошептала Лилиан.

— Ты находишь? — Гийом тихо рассмеялся. — Ну что ж, это нетрудно исправить.

Он разделся быстро, не испытывая и тени смущения, хотя не мог не знать, что Лилиан не сводит с него завороженного взгляда.

При виде его жилистой, крепкой, такой мужественной фигуры глаза Лилиан расширились, на щеках вспыхнул предательский румянец, а в горле пересохло. Она вспомнила…

Ей вдруг отчаянно захотелось убежать, спрятаться, оказаться в тысяче миль от этого места, этой комнаты, этой постели… где ее ждали новое унижение и новая боль.

Жидкое пламя в ее венах превратилось в лед.

Неуемные, бездумные восторги, обуревавшие ее несколько минут назад, угасли, оставив лишь груду холодного пепла. О Господи… что же мне делать? — в отчаянии думала Лилиан, отворачиваясь.

Кровать с легким скрипом прогнулась — это Гийом улегся с ней рядом. Назвал ее по имени, и в голосе его отчетливо прозвучал вопрос.

Пальцы, ласковые, точно прикосновение перышка, легонько скользнули по ее разгоряченной щеке. И Гийом развернул Лилиан лицом к нему.

— Скажи, что с тобой, — тихо попросил он.

Изображать непонимание было бессмысленно, и Лилиан пролепетала срывающимся голосом:

— Я не… девственница… в строгом смысле этого слова.

С замирающим сердцем она ждала, что Гийом рассмеется или, чего доброго, цинично пошутит, но он понимающе кивнул. Карие глаза задумчиво сощурились.

— Ты хочешь сказать, что вы с женихом все-таки занимались любовью?

— Н-не совсем. — Лилиан нервно сглотнула. — Это… очень трудно объяснить.

— Ты забываешь, я же видел твои глаза, mon amour, — мягко возразил Гийом. — Так что, думаю, первое сближение не принесло тебе радости. Ты это пытаешься сказать?

— Да… наверное. — Лилиан упорно отводила взгляд. — Но Юджин тут ни при чем. Я просто не ждала, что будет так… больно. — Она натянуто улыбнулась. — До чего нелепо звучит, правда? Я живу в двадцатом веке, я современная образованная женщина, а не какая-нибудь там чопорная викторианка. Мне и в голову не приходило… — Голос ее беспомощно умолк.